О начале войны мы услышали по радио. Папа сказал, что до границы
далеко. Но уже на следующий день начались бомбежки. Папа должен был
остаться в городе. Мама и ее сестра взяли детей, корзинки с едой и
пошли в какую-нибудь деревню . Мама взяла паспорт, а деньги и другие
документы остались в шкафу. На третий день мимо нас хлынули беженцы,
на машинах и телегах, но в большинстве пешком.
Пошли и мы. Шли не по главным догам, а проселками, стараясь идти
по ночам. Четверо детей, я старшая. Жалкие вещи, что у нас были я
несла на спине. В одних деревнях нам говорили « Немец вас догонит»,
в других – сочувствовали. Через 14 суток пришли в Смоленск. На
вокзале вагоны брали с боем. Мы оказались на открытой платформе.
Днем жарились под солнцем, а ночью мчались – только ветер свистел.
Иногда по 2 -3 дня ночевали в привокзальных сквериках.
Приехали в г. Фрунзе, но в городе уже не хватало места для
эвакуированных. Нас отправили в городок Токмак, оттуда на один из
колхозных станов. Я вместе с мамой и тетей работали на поле. Младшие
– 7 и 9- летние жили уже самостоятельной жизнью. В комнате нас было
16 человек. Но мы не голодали – собирали помидоры и нам выдавали
хлеб.
Узнали, что папа потеряв нас, пошел добровольцем (ему был 41 год).
Папа погиб под Москвой.
Тем временем мы получили известие от родственников, они
эвакуировались в г. Белебей в Башкирии и мы уехали из жаркой
Киргизии. В Башкирии уже лежал снег. Мама и тетя нашли там работу. У
нас с мамой на двоих была одна пара валенок. Ночью я уходила в них в
очередь за хлебом, а утром мама шла на работу. Самая младшая из
маминых сестер Фанечка, моя ровесница, была в Москве и очень больна.
Перед смертью она поручила другой сестре Мусе отвезти ее вещи мне.
Вечная память тебе, 15-летняя Фанечка. Я получила одежду и обувь и
смогла жить дальше. Мне было 15 лет и мама упросила принять меня на
работу. В 1946 г. я закончила школу с Золотой Медалью, единственная
в городе. И поступила в Московский Университет.
